Шепот и бормотание. Кинаи неторопливо приближался к реке, хихикая и бормоча себе под нос слова, понятные ему одному.
Сегодня он вышел на охоту. Впрочем, охотой это можно было назвать с большой натяжкой. Для начала дхоль изловил и сожрал пару кузнечиков. Подпрыгнул в попытке поймать бабочку - впрочем, тщетно. Придавил лапой еще какое-то насекомое, с хрустом разгрыз, после чего с тявканьем отчаянно лакал воду - жук оказался невыносимо вонючим.
Словом, своими действиями Кинаи распугал даже тех отчаянных мышей, которые не затаились при его появлении.
Клацнув зубами на какую-то пичугу, пролетевшую над берегом, волк приблизился к воде и напился. При всей его показушной глупости он не забывал время от времени осматриваться, а уши поворачивались, ловя каждый звук.
Тихий шорох заставил его повернуть голову. Должно быть, то была мышь или другой некрупный грызун. Кинаи насторожился и припал к земле, подкарауливая возможную добычу.

Кинаи же безмятежно подкрадывался к жертве, не замечая, что за ним самим наблюдают. Он плюхнулся грудью в грязь, отчего пушистая шуба снова напокла и повисла грязными сосульками. Теперь он ясно видел добычу: это была жирная мышь. Для такого, как он - на один укус.
На какой-то миг волк замер, делая вид, что он - это не он, а кочка мохнатая. Правда, у этой кочки был оттопыренный зад и нервно дергающийся хвост, вторящий каждому движению мыши. Та беспечно выбежала на открытое место. Кинаи сделал несколько шагов вперед, горящими глазами пожирая мышь, и прыгнул.
Он все-таки чуть не упустил ее. С охотой на мышей всегда так. Стоит промахнуться, и мышь наверняка юркнет в какое-нибудь укрытие. Но волк все же успел подцепить ее лапой и отбросить в сторону. А когда та упала, он прыжком придавил ее к земле и прикусил клыками.
После этого он сел над добычей с таким видом, словно только что завалил в одиночку как минимум матерого зубра. Правда, серьезности надолго не хватило. Оглянувшись, чтобы убедиться, что его никто не видит - Эмилионор он, что странно, так и не заметил - волк подцепил свою добычу лапой и подкинул в воздух. С минуту он футболил ее из стороны в сторону, а затем с триумфом проглотил.
Облизнувшись, Кинаи задумчиво уставился на воду. Как уже было сказано, мышь волку - на один зуб. Поэтому голод только разгорелся с новой силой.

С громким визгом Кинаи подскочил, уставясь на Эмилионор. Его глаза были расширены, и он нюхал воздух, а шерсть на загривке встала дыбом. Впрочем, поняв, что это волчица, он успокоился. Встал на все четыре лапы, встряхнулся, щедро разбрызгивая по стороным жидкую грязь.
- День! - с чавканьем и клацаньем челюстей радостно издал он, - день! День!
Склонив голову набок, Кинаи дружелюбно вильнул хвостом.
- Добрррррый, - подавшись к Эмилионор, доверительно сообщил он.
Снова завиляв хвостом, он улыбался во всю пасть. Он вряд ли осознавал, что приличные волки себя обычно так не ведут. Да и все волки так себя не ведут. Но в этом был весь Кинаи, и его странности были той чертой, которая так или иначе выделяла его из толпы ему подобных.

Обрадовавшись, что волчица не бросилась прочь от его выходок, Кинаи раззадорился еще больше. Он крутанулся волчком, отчего брызги грязи с его шкуры вновь разлетелись во все стороны, и восторженно взвизгнул.
- Из! Леса! - протявкал он, что само по себе было странно, потому что обычно Кинаи болтал о чем угодно, но только не отвечал на поставленные вопросы.
Прямо у лап волка упал кузнечик, еще сонный после ночной прохлады. Кинаи жадно рванулся, клацнул пастью, но промахнулся. Это нисколько не смутило его, хотя при попытке выпрямиться он чуть было не угодил мордой в подбородок Эмилионор.

А вот это уже было болезненно. Кинаи встал как вкопанный уставился на Эмилионор так, как будто она только что отняла у него уже надкусанную мышь: с обидой и горечью во взгляде. Правда, лишь на секунду. В следующий момент он снова, виляя хвостом, крутился рядом с волчицей, то разглядывая ее, то отскакивая и принимаясь играть с первой же найденной палочкой или соринкой.
- Твоя не обижай! - веселым, бесшабашным тоном заявил он, - зовут Ки.
То ли Кинаи не мог запомнить собственное имя целиком, то ли такой вариант нравился ему больше: короткое, хлесткое, похожее на выкрик имя. Он вообще-то редко говорил его вслух. Обычно никто не спрашивал, как его зовут - прогоняли или сразу нападали. Но волка это ничему не учила... Он все так же доверчиво возился сам с собой, и, похоже, был увлечен этим делом. Он безбоязненно то поворачивался к волчице спиной, то в прыжке открывал брюхо... Кто, впрочем, решится вонзить клыки в брюхо, которое сплошь покрывает грязь?

В очередной раз восторженно взвизгнув, Кинаи крутанулся волчком. Прикосновение к своей спине он воспринял абсолютно спокойно, как будто так и было нужно вести. В течение следующих нескольких минут он бегал следом за Эмилионор, просовывая свой нос всюду, куда мог дотянуться. Погрыз отброшенное ей гнездо, попинал его лапами, удивленно разглядывая, как будто в жизни не видел, как птицы гнездятся на земле. Пошлепал лапами по воде, снова забрызгивая уже успевшее подсохнуть и застыть грязными сосульками брюхо.
- Еда, - глубокомысленно заявил он, провожая уплывающую рыбу бесшабашно-веселым взглядом, - еда. Охота, охота!
Волк встал, широко расставив все четыре лапы, и, высоко подняв морду, принюхался. Он не чуял ничего, кроме запаха воды и трав. Но вот случайный порыв ветра донес до него теплый запах шерсти. Как будто забыв о присутствии Эмилионор, волк, пригнув голову почти к самой земле, пошел по направлению к источнику запаха.

Обернувшись и поставив уши торчком, Кинаи вопросительно проскулил, увидев Эмилионор лежащей в траве. Должно быть, в его голове слабо шевельнулась мысль о том, что раз кто-то лежит - может быть, ему нужна помощь? В какой-то момент казалось, что он вот-вот повернет назад. Но нет... не повернул. Вместо этого, решительно повернувшись к волчице спиной, он потрусил дальше, почти скрывшись из виду.
На этот раз удача явно улыбнулась ему, подсунув вместо мыши, которой и голод-то не утолишь, аж целого зайца. Глаза дхоля загорелись от азарта и жадности. Он пригнулся, исчезнув из поля зрения Эмилионор. Крадущимися движениями он приближался к затаившемуся под кустом животному. Заяц, правда, тоже размерами не отличался. Так, зайчишка - молодой, резвый, зато неопытный. И Кинаи тоже это понимал. Уже само то, что вместо того, чтобы бежать, заяц тратил драгоценные секунды, надеясь, что его не заметили, говорило о его молодости. Каждый шаг приближал волка к добыче, и от возбуждения он еле удерживался, чтобы не завилять восторженно хвостом. Это уже не раз приводило к тому, что он впустую клацал пастью у самого хвоста, захватив лишь клок шерсти.
Теперь он будет умнее. Когда до зайца оставалось не более пяти шагов - тот сидел, вжавшись в землю, а Кинаи даже не смотрел в его сторону, делая вид, что тот его не интересует, - волк неожиданно рванулся вперед. Двумя прыжками он настиг свою жертву. Заяц среагировал мгновенно, рванувшись вперед. доля секунды - и он бы ушел, не тягаться же с ним в изнуряющем беге. Но Кинаи успел схватить его зубыми за бедро. Чуть не получив удар сильной задней лапой, он тряхнул мордой, не разжимая зубов.
Какие-то секунды волк был в ступоре, размахивая головой с зажатым в зубах отчаянно верещащим зайцем. Схватить-то схватил, а дальше что?
Решившись, он с силой бросил зайца на землю, и пока тот не опомнился, цапнул его за шею. Сильно сжал клыки, подержал. Не в его привычках было долго мучить свою добычу.
Шерсть на подбородке слиплась от крови. Кинаи подхватил свою добычу и удалился в ближайшие кусты. Он был доволен собой. Вскоре лес огласился жадным урчанием и чавканьем.